Архитектор Сигеру Бан. Урбанистика с японским лицом

Сигеру Бан (Shigeru Ban) родился в 1957 году в Токио. получил образование в архитектурном институте Южной Калифорнии, а затем в Куперовской Школе архитектуры, которую окончил в 1984 году. приобрел широкую мировую известность благодаря смелым архитектурным и инженерным решениям и приверженности экономичным и вторично перерабатываемым материалам — картону и древесине. Бан входит в авангард «экологических архитекторов», а по стилистике его творчество можно охарактеризовать как рационализированный ультрамодерн с этническим акцентом. автор японского павильона на всемирной выставке ЭКСПО-2000 в Ганновере. в 2005 году на юбилейном 40-м форуме в американском Шарлотсвиле (Вирджиния) был удостоен архитектурной награды — медали Томаса Джефферсона.

Домики карточные и картонные

Наверное, всякий в детстве возводил домики из одной-двух колод игральных карт, и это занятие никак нельзя считать пустой забавой. Юный строитель постигает законы пространства и сопромата, а мастеря бумажные самолетики и прочие самодельные игрушки, знакомится с умением использовать ребра жесткости и прочими приемами в работе с податливой бумагой. Позже отроки принимаются клеить более сложные и детализированные картонные модели танков, самолетов и пароходов, крепостей и замков. Не все становятся архитекторами, но все архитекторы прошли через эту ювенильную стадию. Знакомство с возможностями бумаги продолжает и ставшее модным увлечение оригами — японской техникой складывания из цельного листа бумаги фигурок зверей и прочего сущего и рукотворного.

Кстати говоря, расхожий термин «бумажная архитектура» в применении к японской традиции — вовсе не определение несбыточности: рисовая бумага в ширмах, перегородочных панелях и светильниках — один из самых популярных материалов. Так что архитектурные фантазии Сигеру Бана перешагнули с ватманов кульманов в городские пространства. Быстровозводимые и легкоразбираемые, облегченные конструкции японского зодчего появляются по всему миру, набирая популярность в силу своей экологичности, сейсмической безопасности, дешевизны и возможности вторичной переработки.

Отметился Сигеру Бан и в дизайне интерьеров и мебели. Впрочем, всякий архитектор обязан быть универсальным, умеющим работать и с планом, и с объемом, и с внутренним наполнением этого объема. Бан разрабатывал дизайн не только предметов мебели (стульев, кресел и прочей фурнитуры), но и серию сборных зданий-полуфабрикатов Furniture House, получивших популярность в Японии, Китае и США. И все это — стены, крыши, стулья — из дерева и продуктов его переработки.
Сигеру Бана по полному праву можно назвать поэтом дерева и бумаги. И не только их.

Архитектонический поэт

После архитектурного института Южной Калифорнии Бан продолжает обучение в Нью-Йорке, в Куперовской Школе архитектуры. Его руководителем и вдохновителем стал Джон Хейдук, самый креативный член творческой группы New York Five. Именно под его влиянием японский студент проникся чувством «поэзии архитектоники» — экспериментами с «невидимыми элементами» и трехмерными экзерсисами. Бан научился у Хейдука чувствовать геометрическую форму, что впоследствии успешно стал применять в проектировании своих невесомых конструкций из картона и бумаги. На чем же еще, как не на и не в бумаге, «архитектоническому поэту» излагать свои произведения! Какой жанр поэзии в архитектонике стал излюбленным для Сигеру Бана — хокку, хайку или танки, — судите сами. Во всяком случае, минимализм форм в сочетании с простотой материалов рождают прозрачные и невесомые конструкции, зависающие над землей подобно воздушному змею или шапке одуванчика.

«Голый дом»

На рубеже тысячелетий, в 2000-м, экоархитектор реализовал очередной свой проект, получивший название в духе не то Андерсена, не то французских импрессионистов — Naked House. «Нагота» дома по большей части относится к минимализму конструкции и оформления — вполне традиционных для японского зодчества. Он словно из известной детской загадки — без окон, без дверей, полна горница людей, но не огурец. Эта мобильная и легкая конструкция из самых что ни на есть экологичных материалов — древесины и картона — легким усилием и по мимолетному пожеланию трансформируется во внутреннем пространстве. Чрезвычайно удобно и оперативно, что немаловажно в условиях островов с их изменчивым климатом и повышенной сейсмичностью. По сути это сборный коттедж со свободной внутренней планировкой, с использованием подвижных перегородок, рассчитанный на семью из пяти человек трех поколений. В зависимости от времени суток и повода внутренние помещения объединяются и разъединяются, совмещая приватные комнаты членов семьи воедино, обеспечивая атмосферу «совместности». В «Голом доме» почти нет окон и вовсе отсутствуют стационарные межкомнатные двери, а освещение обеспечивается за счет естественного источника — солнца, лучи которого проникают через легкую кровлю. В ночное время традиционно приглушенный свет проливают светильники с абажурами из рисовой бумаги. Типовой по сути проект сборно-щитового домика в японском духе был внедрен в Сантаме, префектура Kawagoe. Легкая и легко разбираемая конструкция чрезвычайно экономична и экологична — бумага-то все стерпит…

Мост инженерной работы

Он такой же сказочный, как в байке Шергина «Волшебное кольцо», но не из хрусталя — хотя столь же прозрачный. Воздушно-ажурный арочный пешеходный мост собран из 281 картонной трубки диаметром 10 сантиметров и опирается на деревянные ящики с песком. Ступени, ведущие на его «горб», сделаны из переработанной макулатуры и покрыты пластиком. Мост рассчитан выдержать два десятка пешеходов, что подтвердили испытания с полуторатонным баллоном, наполненным водой. К испытаниям дождевой водой мост не столь подходит — все-таки бумага терпит далеко не все.

«Бумажный мост» был переброшен летом 2007 года через реку Гардон в дюжине километров от французского города Ним и совсем неподалеку от древнеримского моста-акведука Понт-дю-Гард. Собственно говоря, затея в том и состояла, чтобы в контрасте материалов и гармонии форм сопоставить вечное чудо античных строителей из камня с современным и бренным, но тоже прочным произведением из картона. Одна арка картонного моста перекликается с трехъярусной аркадой каменного — эту цель Бан и преследовал. Такая идея, по словам архитектора, пришла ему во сне, а пристрастием к картону и древесине пронизано все его творчество. Собрать конструкцию помогали две дюжины французских студентов-архитекторов — на какое число пешеходов мост и рассчитан. Все вышло исполненным высоких соответствий. Газета Le Monde написала, что «родился младший брат римского акведука Понт-дю-Гард», удивлению смелости японского зодчего не было предела, а сам Бан отметил, что своим проектом он успешно разрушил предрассудки в отношении бумаги как конструктивного материала.

Картонная конструкция простояла полгода, после чего была демонтирована и пущена в переработку — в южной Франции дожди отнюдь не редкость. Нынешним летом сооружение планируют реконструировать — если недавняя жуть с проливными дождями в Провансе не повторится.

Природный круговорот целлюлозы

Приверженность архитектора легким и вторично перерабатываемым природным материалам — настоящий гимн экологической цивилизации. Отслужив и поизносившись, бумага и картон отправляются во вторичную переработку, чтобы вернуться вновь в новых формах. Такой круговорот подобен колесу сансары — в буддистской вере циклу перерождений из шестидесяти инкарнаций. Получается, что архитектура Сигеру Бана зиждется не только на этнической и экологической составляющей, но и имеет японский религиозный подтекст. Прямо какой-то абсолютный дзен…

Картонная архитектура не столь долговечна, как каменная и железобетонная, — макулатура лишена мускулатуры, а вся прочность сооружений Бана обеспечивается их структурой с мастерски задействованными ребрами жесткости и прочими конструктивными хитростями.

Разумеется, что в строительстве используется не простой картон или гофрокартон, а специально обработанный — упрочненный и пропитанный водостойкими составами. Это продлевает жизнь лет на десять, после чего конструкция демонтируется, а ее составные части перерабатываются в бумажную пульпу и перерождаются в новом качестве. Иногда их просто разбирают и после подновления монтируют на новом месте — как детский конструктор. Так случилось с храмовым зданием, спроектированным Баном для японского города Кобэ. Построенная в 1995 году, церковь была разобрана в 2005-м, детали перевезены на Тайвань, где спустя два года она была собрана в старых формах на новом месте.

Простота экстра-класса

Принято считать, что простота и минимализм домового и домашнего устройства — признак ограниченности в средствах заказчика. И уж заподозрить Сигеру Бана с его картонными домами в популярности в кругу «сливок» мировой бизнес-элиты поводов не было. Однако ему был заказан проект двух вилл на одном из райских островков архипелага Turk&Caica в Карибском море. Маленький островок Dellis Cay площадью 220 гектаров фирма-девелопер экстра-класса Mandarin Oriental Hotel Group застроила фешенебельными виллами, разработкой которых занимались мировые звезды первой величины. В числе звездной семерки вместе с Захой Хадид оказался и Сигеру Бан, которому заказали две виллы. Они получили названия Maison H и Maison S — даже здесь сквозит простота, ведь maison в переводе с французского означает всего лишь «дом». Впрочем, эта простота, возможно, иллюзорная, поскольку в общество «вольных каменщиков» (масонов) с давних времен входит практически вся мировая элита. Во всяком случае, так гласит молва и утверждают историки.

Нарочитая простота царит и в этих проектах Сигеру Бана. С той лишь разницей, что в конструктиве недолговечный и дешевый картон архитектор заменил стеклом, но костяк сооружений и интерьерную доминанту оставил за древесиной — естественно, лучших пород. Виллы невелики по площади (меньше акра каждая), но разнятся исполнением. Их объединяет плавательный бассейн, над которым, собственно, они и нависают на прозрачных подиумах. Стены из прозрачного стекла и вид открытой воды бассейна сливают дома в единую картинку с синевой тропического неба и лазурью океанских волн. И в наружном облике, и в интерьерах главенствует классическая простота с жилыми и обеденными элементами по центру внутреннего пространства. Оба здания футуристичны и органичны, поскольку сочетают разнородные формы синусоидальных кривых кровельных очертаний, угловатых линий плавательного бассейна и естественные ландшафты океанского берега. По словам самого Сигеру Бана, обе виллы разработаны с особой заботой, чтобы наиболее гармонично и бесконтрастно соединить функцию строений с природой места. Это так по-японски — вовлекать природу в интерьер и вписывать дом в природу.

Остров Dellis Cay застроен пятнадцатью виллами, изолированными друг от друга и одновременно соединенными приватными мостиками. Площадь участков колеблется от половины до одного акра (от двадцати соток до полугектара), а стоимость — между семью и девятью миллионами американских долларов. Так что кажущаяся простота карибских вилл не столь уж и доступна. Кризис кризисом, но элитная недвижимость расходится очень быстро. Обе виллы работы Бана приняли своих хозяев в начале 2010 года.

Музейное интермеццо

Не все французские города с богатой историей сегодня на слуху, и если «Париж стоит мессы», то ставший глубокой провинцией Мец вниманием обойден. Пробудить культурно-экономическую жизнь решено по примеру басконского Бильбао, где по проекту Фрэнка Гери построили музей современного искусства Гуггенхайма, обеспечивающего притоки туристов и финансов. В Меце решили построить филиал парижского музея современного искусства имени Жоржа Помпиду — едва ли не самого посещаемого музея Франции.

Его экстравагантное здание работы Ричарда Роджерса и Ренцо Пьяно с «инфраструктурными кишками наружу» стало в 1970-х чудом инновативной архитектуры. Теперь такое чудо в Меце доверили учинить Сигеру Бану в соавторстве с Жаном де Гастином. Французу поручили массивное «тело» музея из бетона и стекла, а японцу — легчайшую крышу, которыми он успел прославиться. Чудо произошло и было явлено миру в мае 2010 года, причем все критики были единогласны в своем одобрении парящей над городом конструкции.
Четверка повернутых на 45 градусов друг относительно друга параллелепипедов с 77-метровой башней лифта по центру послужили своеобразной арматурой, на которую надет гигантский «абажур» дальневосточного облика. Прототипом кровли стала китайская плетеная шляпа с большими полями, надежно укрывающая носящего от солнца и осадков, — тем же целям она успешно служит уже музею. Легкий каркас соткан из стойкой к атмосферным воздействиям древесины лиственницы и ели, остеклен и забран тонким тефлоновым полотном. Все опять крайне экологично, включая инертный ко всему пластик. Кроме этнического колорита музейной кровли в конструкции легко угадываются мотивы советского конструктивизма — таких его корифеев, как Шухов, Татлин и Мельников. Общая площадь поверхности крыши составляет около восьми тысяч квадратных метров, а музейные пространства, ею укрываемые, — почти вдвое меньше. «Шляпа» притеняет и укрывает от дождя и снега не только музейные башни, но и прилегающую территорию со скверами и эспланадами.

Новый центр Помпиду стал новой городской доминантой и логистической находкой: здание расположено между построенным в неороманском духе вокзалом, готическим собором, кварталом средневековой застройки и обширным парком на набережной реки. Предполагается приезд в Мец до четырехсот тысяч туристов ежегодно — из соседних стран Бенилюкса, Германии и из самой Франции. В столичном «помпидолиуме» все коллекции уже не помещаются, и современные арт-сокровища перекочевали из запасников в новое место, обновленный Мец. Как и в случае с первенцем, новый центр имени Помпиду сам по себе выступает произведением искусства, в прямом смысле самым крупным предметом экспозиции. Строительство обошлось почти в семьдесят миллионов евро, часть из которых выделил Евросоюз, другую — французское правительство, а остальное вложили частные инвесторы. Дело-то не только благородное, но и выгодное. Для Сигеру Бана музейное интернациональное интермеццо стало очередным актом признания таланта культурной общественностью. Это не первый музейный проект японского зодчего: пару музеев он разрабатывал для национальных музеев префектур дальневосточной родины — Страны восходящего солнца, чайных церемоний и бумажно-деревянных перегородок.